— Права, техпаспорт.
Гуров взглянул в мальчишеское простое лицо лейтенанта, начал медленно шарить по карманам.
— Пожалуйста, инспектор. Я ничего не нарушал. Чем вызвана проверка? — Гуров продолжал исследовать карманы, внимательно наблюдая за лейтенантом, пытался определить, нервничает парень или это обычная проверка.
— Выйдите из машины! — Парень постучал жезлом по крыше.
— Нашел, — сообщил Гуров, протягивая техпаспорт и права. — Как вы назвали свою фамилию, инспектор?
Лейтенант глянул в документы мельком, похлопывая ими по перчатке.
— Откройте капот и выйдите из машины.
Из стоявшей впереди машины ГАИ вылез грузный капитан, подошел и рявкнул:
— Права качаешь? Или у тебя, парень, со слухом плохо?
Гуров открыл капот, начал неторопливо вылезать из-за руля, по ходу вынул ключи из замка зажигания. «Ну, не могут тут, в самом центре, на глазах у сотен людей что-либо сделать», — подумал Гуров и ошибся. Капитан ударил сыщика по лицу перчаткой, другой рукой прихлопнул крышку капота, крикнул:
— Отдай ключи, садись назад, поедем, разберемся!
— Ключи не отдам и никуда не поеду, — ответил Гуров и шагнул в сторону вовремя.
Сержант, подошедший сзади, хотел ударить жезлом по голове, но сыщик шагнул, и удар пришелся в плечо. Гуров почувствовал боль, рука одеревенела. Сержант бил не гаишным жезлом, а раскрашенным металлическим стержнем. Сыщик, который всегда гордился тем, что к нему нельзя подойти сзади, матюгнулся, отшвырнул лейтенанта и бросился бежать между машинами.
— Угонщик! Держите его! — крикнул кто-то из гаишников.
Визжали тормоза, гудели клаксоны, матерились водители. Гуров выскочил на резервную полосу и бросился по ней к прохаживавшемуся неподалеку инспектору ГАИ. Увидев бегущего по резервной зоне человека, инспектор затрусил навстречу, одновременно размахивая жезлом: мол, убирайся, кретин, из моих владений. Сыщик не знал, остановили его «ряженые» или действительно гаишники, был лишь уверен, что ни в коем случае нельзя с ними никуда ехать.
— Вы с ума сошли! — кричал лейтенант. — Уйдите немедленно. Сейчас пойдет машина!..
Какая пойдет машина, инспектор договорить не успел. Со стороны Кремля раздался вой сирен, на крыше первой машины мигал фонарь. Гуров и инспектор одновременно отпрянули в сторону и чуть не угодили под автобус. Кортеж лимузинов пролетел мимо. Гуров, не ожидая вопросов пришедшего в себя хозяина резервной полосы, быстро заговорил:
— Меня остановила ГАИ, уверен, что… — Он повернулся, указал на свои «Жигули», увидел, что стоявшая перед ними машина ГАИ исчезла, кивнул ничего не понимающему инспектору и начал пробираться сквозь катящийся поток «Мерседесов», «Вольво» и даже «Москвичей».
У своих «Жигулей» Гуров увидел лейтенанта ГАИ, удивился, но виду не подал, поправил съехавший набок галстук.
— Значит, охраняете порядок, лейтенант? — спросил Гуров насмешливо. — И сколько задержали угонщиков?
Инспектор был явно смущен, протянул документы на машину.
— Какой вы нервный, — сказал он. — Обычная проверка.
Гуров осмотрел парня с ног до головы, молчал — редкий случай, когда сыщик не мог сосредоточиться. Ясно, мальчишка выполнял приказ и ничего не знает, тогда почему не уходит? Проверил документы, убедился, что все в порядке, иди себе, а он стоит, мнется.
— Вы хотите мне что-то сказать? — Гуров достал сигареты, тряхнул пачку, угощать не стал, закурил.
— Неудобно получилось, — видно, не привык гаишник извиняться. — Капитана вызвали по рации…
Гуров махнул на парня рукой, сел в машину, отъехал, как и собирался, свернул в переулок и остановился, закурил.
Центральная магистраль, ясный день, полно народу, не могли здесь, сейчас, спланировать захват. Не могли, ведь не сумасшедшие. И лейтенант для такого дела абсолютно не годится. А сопляк с железкой в руке? Гуров потер ушибленное плечо. И старый сыщик, к которому запросто подошли сзади и чудом не оглушили! И он, как заяц, петлял между машинами, бежал к дяденьке милиционеру, искал защиты! Позор! Хорошо, никто из своих не видел. Для очистки совести придется все в красках обрисовать Станиславу. Но если не нападение, значит, так повседневно работает моя родная милиция. Остановили, забрали документы, не услышали привычных извинений, шарахнули по башке, отвезли в отделение. Гуров прекрасно знал: человек, доставленный в дежурную часть, не может оказаться прав. Он либо виноват, либо очень виноват.
— Я уже испугался, решил, случилось что, — сказал, улыбаясь, Крячко и чуть было не обнял Гурова, еле удержался.
— Случилось. — Гуров, снимая плащ, поморщился от боли в плече. — Потом расскажу, а сейчас лишь констатирую факт. Оказалось, для того чтобы ликвидировать знаменитого сыщика, совсем не нужны киллер, винтовка и прочие сложности. Вполне достаточно троих ментов, которые мучаются похмельем, и одной железной палки. Подробности позже, сейчас о деле. Выкладывай.
Крячко криво улыбнулся, спросил:
— Кофе хочешь? Правда, уже остыл. — Он взял с подноса уже полную чашку, поставил перед Гуровым. — Знаешь, что такое конец света? Объясняю. Когда начальник отдела городского управления, сопляк в майорских погонах, который никогда не был лейтенантом…
— Станислав! — перебил Гуров. — Пожалуйста, пропусти десять страниц текста.
— С превеликим удовольствием! Начальник главка генерал Орлов приказал установить за Еланчуком наружное наблюдение, а ему отказали, объяснив, что это нарушение прав человека.
— Правильно, — Гуров невольно потер плечо. — Права человека необходимо защищать, ибо это и есть первейший долг нашей милиции.
Убийца поднялся по деревянному настилу, который в строящемся доме заменял лестницу, остановился на площадке пятого этажа, вытащил из-под куртки бинокль.
Новостройка или незавершенка, один бог знает, находилась по другую сторону от парадного входа в офис. Проходя мимо подъезда, Федор Ивлев не мог видеть шесть этажей незавершенки — ее закрывали дома. Он обошел два квартала, наткнулся на битый кирпич, сломанный забор, оглянулся, понял, что находится позади интересующего его здания, вспомнил внутреннюю планировку офиса: чертеж был любезно предоставлен заказчиком. Два окна кабинета Гурова выходили именно во двор, а не в переулок. Почему человека требуется убивать на улице, когда его можно лишить жизни в собственном кабинете? Расстояние пустяковое, метров двести, не более, площадка для наблюдения и стрельбы прекрасная. Было, однако, существенное «но»: есть ли прямая между стройкой и окном?
Убийца настроил бинокль, увидел нужный дом, посчитал окна, определил два окна кабинета. Они были вот тут, рядом, но сам кабинет просматривался не целиком, лишь наполовину, может, и на треть. Рассмотреть обстановку, определить, где находятся стол и кресло Гурова, мешали тюлевые шторы.
Ивлев решил подождать, сложил кирпичи, соорудил удобную тумбу, сел, поднял бинокль и увидел, что спиной к окну стоит мужчина. Даже если он повернется, лица не разобрать, подумал убийца. Определять придется по фигуре. Он опустил бинокль, вынул из кармана фотографии, хотя отлично помнил, что Гуров высокий и держится прямо, как строевой офицер. Высокий — понятие относительное, бинокль прекрасный, но через окно точно не определишь, какого роста человек.
Убийца вновь опустил бинокль, взглянул на небо, затем на часы, понял, что для выполнения работы требуется ясный день — после трех часов солнце осветит окна. Еще требуется, чтобы объект находился в кабинете, тогда можно его подловить. Какие привычки у этого мента? Он любит сидеть за столом или расхаживает по кабинету?
Глава 10
Профессионалы
Пять столиков вдоль стены, стойка, за которой вылощенный бармен в белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой, как большинство его коллег, работающих в первоклассных заведениях, протирал и без того прозрачные бокалы и внимательно наблюдал за гостями. Стоило лишь взглянуть в его сторону, как бармен уже оказывался рядом, изящным движением менял пепельницу, если в ней оказывался хотя бы один окурок, предугадывал желания, бесшумно исчезал и так же появлялся. Чуть в стороне от гостей сидел гитарист, играл тихо, задушевно, казалось, он здесь появился случайно, перебирал струны, вспоминая прошедшие годы, где светило солнце, но случались и тоскливые дожди.
Бар был расположен в пятизвездочной гостинице, недавно реставрированной иностранной фирмой, и напоминал Еланчуку о жизни в странах цивилизованных. Сидевший напротив элегантно одетый мужчина лет пятидесяти, с насмешливым и одновременно внимательным взглядом, никак не ассоциировался с мафией, убийствами и разительно отличался от недавнего «посла».
В общем, вторая встреча Еланчука с представителем наркобизнеса походила на первую с точностью до наоборот. Бар — не забегаловка, заведение высочайшего класса, собеседник — не напуганный, оглядывающийся человек, спешащий выпить рюмку водки, а мужчина вальяжный, уверенный. Когда он здоровался с Еланчуком и представился: «Джон», то по-мальчишески улыбнулся, слегка развел руками, мол, смешная игра, однако правила придумали не мы, будем соблюдать. Он встретил Еланчука у входа в гостиницу, провел мимо стражей, которые чутьем угадывали своих и не пускали чужих, привел в этот бар, заказал себе виски и сок для гостя, мягко улыбнулся.
